Миллионная 22
ПЕРЕГОРОДКИ • СТЕНЫ • ПОТОЛКИ • ТЕПЛО И ЗВУКО ИЗОЛЯЦИЯ
Работаем
БЕЗ ВЫХОДНЫХ

Миллионная 22

  Свидетель столетий минувших
(Миллионная ул., 22)  
   
  Старинные дома всегда полны какого- то не­изъяснимого очарования. Они, как праздники в череде монотонных будней, помогают отвлечься от повседневной действительности, вспомнить о том, что жизнь не исчерпывается сегодняшним днем, что кроме настоящего у нас есть и про­шлое, а может быть — и будущее, что еще не все потеряно и, даст Бог,   дела поправятся. Эти мысли приходят в голову, когда смотришь на какой-нибудь старый особняк, мужественно пе­ренесший все невзгоды и не потерявший лица. Таким его видели наши предки — таким, будем надеяться, увидят и потомки. Это маленькие островки вечности в море непостоянства.
Дом Ф. А. Апраксина. Чертеж из коллекции Берхгольца  Ска­занное в полной мере относится к дому 22 на Миллионной улице. О нем писали довольно часто, он всегда привлекал к себе внимание. Возникла даже легенда о его происхождении, пущенная в ход, если не ошибаюсь, с легкой руки М. И. Пыляева. Будто бы строителем его был академик Крафт, издатель знаменитого ледяного дома, и что предназначался он для Густава Бирона, брата пременщика. Автор «Старого Петербурга» соообщает также об интересе, какой вызвал новопостроенный дом, считавшийся якобы «краси­вейшим в Петербурге», и что «на него приез­жали любоваться издалека». Может быть. Для возникновения легенды необходимы две предпосылки: наличие устойчивого интереса и от­сутствие документальных данных. Обе они ока­зались налицо. Благодаря усилиям замечательного специа­листа, исследователя петербургской архитекту­ры А. Н. Петрова, сведения о доме из ле­гендарных превратились в исторические. На них мы и будем опираться. Итак, ныне существующий каменный дом на Миллионной 22 был построен неизвестным архитектором во вто­рой половине 1730-х годов на месте сгоревших деревянных палат. Композиционная схема зда­ния решена в уже несколько архаичных для того периода формах петровского времени — с сильно выступающими боковыми ризалитами в две и центральной частью в три оси. (Позднее левый ризалит расширили на две оси влево за счет существовавших некогда ворот.) Анало­гичную схему можно было встретить во многих зданиях начала XVIII века; из сохранившихся до нашего времени к тому же типу относятся хорошо известные Кикины палаты на Шпалер­ной улице. Первоначальный облик дома запечатлен на приводимом чертеже из коллекции Берхгольца.
Дом Ф. А. Апраксина. Чертеж из коллекции Берхгольца
Дом Ф. А. Апраксина. Чертеж из коллекции Берхгольца  В 1770-х он перестраивался, предположительно, по проекту А. Ринальди. Тогда же вместо высо­кого крыльца появился великолепный четырех-колонный мраморный портик. Главной же внут­ренней достопримечательностью дома спра­ведливо считается вестибюль с лестницей удивительной красоты.  Кто только не поднимался по ее ступеням! Помнят они гордых вельмож и смиренных просителей, великосветских красавиц и бого­мольных старушек. Были среди владельцев дома и государственные мужи, и блестящие аристок­раты, и временщики,— близость ко дворцу не­редко означала также близость ко двору. Сло­вом, ему, как и всякому старику, много пови­давшему на своем веку, есть о чем порассказать.
  Первым владельцем дома был Федор Анд­реевич Апраксин (1703—1754), женатый на внучке первого русского фельдмаршала Алек­сандре Михайловне Шереметевой, пожалован­ный в 1733 году в камергеры, а в 1744 — в генерал-поручики. К сожалению, этим и исчерпываются все сведения о нем. В 1773 году сын покойного, отставной капитан лейб- гвардии Александр Федорович Апраксин, продает унас­ледованный от отца дом камер- юнкеру двора ее императорского величества Василию Семе­новичу Васильчикову — брату находившегося в ту пору «в случае» Александра Васильчикова. Впрочем, этот фавор продолжался недолго, как и надобность во владении домом поблизости от дворца. Очевидно, после окончания «случая» не только прежние фавориты, но и их родственники предпочитали удаляться восвояси, дабы не мо­золить глаза своим преемникам.
  В начале 1778 года В. С. Васильчиков про­дает дом на Миллионной 22 чуть ли не с уступкой против упла­ченной им цены бывшей супруге герцога Петра Бирона — Евдокии Борисовне, урожденной княжне Юсуповой, поселившейся здесь после развода со своим скандальным мужем.                                             Герцогиня Е. Б. Бирон 
Герцогиня Е. Б. Бирон  Через два года герцогиня скончалась. Герцог, год тому назад, развелся с нею, и эта женщина, хорошо поставленная при дворе, имея орден святой Екатерины, 50 тысяч ежегодной пенсии, которую государыня заставила герцога выдавать ей, не была счастлива, страдая от непомерного, честолюбия.   Дом покойной герцогини переходит в собственность, ее брата Н. Б. Юсупова, который в 1783 году продает его княгине Екатерине Пет­ровне Барятинской за 45 тысяч рублей со всей обстановкой. К тому времени дом уже был пе­рестроен и отделан в формах раннего класси­цизма. Интересно отметить, что Екатерина II пред­лагала вернувшейся в 1782 году из- за границы княгине Е. Р. Дашковой купить этот дом в подарок, но та, якобы по своей скромности, предпочла более дешевый, чтобы не вводить державную покровительницу в лишний расход. Однако в своих «Записках» Дашкова не поза­была упомянуть о том, что предложенный пер­воначально дом был "больше, богато и изыс­канно обставлен и расположен на более краси­вой улице". Новая владелица, известная красавица ека­терининского двора, была дочерью Петра Гольштейн- Бекского, приверженца свергнутого Пет­ра III; двенадцатилетней девочкой она вместе с родителями находилась на одной из галер, сопровождавших злополучного императора в день переворота, во время его бегства в Крон­штадт. Выйдя в 1767 году замуж за князя И. С. Барятинского, она блистала в петербургском свете, где имела громадный успех и множество любовных похождений. Ее роман с Андреем Разумовским привел в конце концов к разрыву с мужем.
  Поселившись отдельно от мужа в приобре­тенном ею доме на Миллионной 22, легкомыслен­ная красавица вновь заняла высокое положение в свете, где продолжала иметь массу поклон­ников. Хотя она и подвергалась нареканиям со стороны «общества», тем не менее все стреми­лись попасть к ней в дом; жила она широко и пышно, а о ее приемах и театральных представлениях говорил весь город.
  Княгиня Е. П. Барятинская с сыном, дочерью и зятем 
Княгиня Е. П. Барятинская  На публикуемом позднейшем групповом портрете Е. П. Барятинская изображена (слева) имеете с сыном Иваном Ивановичем, дочерью И зятем Н. А. Толстым. В 1789 году княгиня продала свой дом на Миллионной 22 сенатору А. И. Дивову. Супруга его Елизавета Петровна, сестра известного библиографа Д. П. Бутурлина, также славилась лег­костью нравов — качеством не особенно ори­гинальным в то время — и склонностью к аван­тюрным похождениям. Будучи фрейлиной Екатерины II, она в 1784 году вышла замуж за Дивова, который был намного старше ее. В том  же году на нее пало подозрение в том, что она вместе с несколькими другими придворными принимала участие в изготовлении карикатур­ных пасквилей на многих царедворцев, в том числе и на саму императрицу. За это супруги Дивовы были на некоторое время удалены из столицы, а одна из фрейлин даже высечена.                            Е. П. Дивова 
Е. П. Дивова  Вернувшись в Петербург, Елизавета Петровна широко открыла двери своего гостеприимного дома на Миллионной 22 стекавшимся в столицу французским эмигрантам, так что ее гостиная тут же получила прозвище «маленького Кобленца (прусский город, где сформировался центр  миграции   после   французской  революции).    
  В январе 1795 года дом Дивовых был куплен в казну для фаворита императрицы Платона Зубова, но, по некоторым сведениям, в дейст­вительности он предназначался для его брата Валериана. Дело в том, что осенью 1794 года, участвуя в подавлении польского восстания под предводительством Тадеуша Костюшко, млад­ший Зубов лишился ноги. Екатерина проявила к раненому большое участие: она написала ему собственноручное письмо, прося вернуться в Петербург. За ним послали дормез и дали десять тысяч червонцев на дорогу. На каждой станции его ожидала подстава в сто десять лошадей. По прибытии ему были пожалованы орден Св. Ан­дрея Первозванного, чин генерал-лейтенанта и триста тысяч рублей на уплату долгов.
Среди этих подарков был и дом на Миллионной 22. Спустя три года он вновь меняет хозяина. На этот раз им становится княгиня Мария Гри­горьевна Голицына, у которой в 1802 году его приобретает новоиспеченный министр внутрен­них дел граф В. П. Кочубей.
Граф В. П. Кочубей
Граф В. П. Кочубей  Родной племянник покойного канцлера, кня­зя А. А. Безбородко, Виктор Павлович Кочубей (1768—1834) необычайно рано «вышел в люди»: уже в двадцатичетырехлетнем возрасте он имел чин тайного советника и занимал должность посла в Константинополе. При Павле I он был вице- канцлером и удостоился среди прочих на­град графского титула. Сблизившись еще в ека­терининские времена с великим князем Алек­сандром Павловичем, Кочубей сделался одним из его ближайших друзей и единомышленников. Вкрадчивый и гибкий, умевший, когда надо, быстро менять свои взгляды, притом высокооб­разованный, с прекрасной наружностью и ма­нерами, граф сразу же занял высокое положение при дворе молодого императора Александра I, получив министерский пост. Но миновало «дней Александровых прекрасное начало», эпоха либеральных реформ закончилась; в 1807 году комитет был распущен, члены его утратили всякое значение. Кочубей тут же подает в отставку и продает особняк на Миллионной 22 недавно вернувшемуся из за границы князю В. В. Долгорукову, с которым читатель уже знаком по предыдущему очерку.     Княгиня Е. Ф. Долгорукая
Княгиня Е. Ф. Долгорукая  Немного постаревшая, но все еще красивая Екатерина Федоровна Долгорукая вновь занимает приличествующее ей место в Петербургском свете. Сын ее позднее вспоминал: «Дом сделался одним из самых любимых. От-борное общество собиралось у нас». Таким он оставался и при следующем владельце князе Александре Борисовиче Куракине,  купившем его в 1812 году, после возвращения из Парижа, где он в течение нескольких лет занимал должность посла. Князь представлял собой воплощенный тип старинного вельможи; характерной была уже сама его манера оде­ваться: на нем всегда был глазетовый или бар­хатный французский кафтан, на котором, как и на камзоле, все пуговицы были бриллиантовые, а орденские звезды, равно как и кресты на шее,— из крупных драгоценных камней.    Князь А. Б. Куракин 
Князь А. Б. Куракин   На правое плечо он надевал жемчужный или брил­лиантовый эполет, пряжки на башмаках и ру­коятка шпаги были алмазные, грудь и рукава украшали дорогие кружева. Таким его и изо­бразил В. Л. Боровиковский на помещаемом портрете. Последние годы жизни (он умер в 1818 году) А. Б. Куракин, состоявший членом Государст­венного совета, провел в Петербурге, в своем особняке на Миллионной 22, часто задавая пышные пиры и блистательные балы, на которые соби­ралось все высшее общество.   
  После смерти Куракина дом переходит к А. М. Потемкину, впоследствии избранному пе­тербургским губернским предводителем дворян­ства.    Т. Б. Потемкина
Т. Б. Потемкина  Благодаря супруге Александра Михайло­вича — Татьяне Борисовне Потемкиной (1797—1869) — особняк на Миллионной 22 сдела­ется центром благотворительной деятельности, известным всей России, и будет оставаться та­ковым в течение добрых сорока лет, до самой смерти его владелицы. Потемкины не сразу приобрели дом; поначалy они просто наняли его у князя Куракина.   Князю не суждено было вернуться из-за границы, и в 1820 году А. М. Потемкин покупает дом на Миллионной 22 у наследников покойного. В молодости Т. Б. Потемкина, урожденная княжна Голицына, считалась одной из первых красавиц своего времени, что подтверждает и публикуемый миниатюрный портрет. Есть в ней что-то от пушкинской Татьяны, какая-то уг­лубленная сосредоточенность с налетом роман­тизма.  Смерть Т. Б. Потемкиной была ускорена несчастным случаем, произошедшим с ней в ноябре 1868 года,— обрывом тросов подъемной машины в Николаевском дворце (ныне Дворец труда).  Муж пережил ее тремя годами. Супруги владели домом около полувека, прожив здесь большую часть жизни.
  Граф Н. П. Игнатьев
Граф Н. П. Игнатьев  Сменив на протяжении последующих восьми лет двух владельцев, в 1880-м особняк переходит  к графу Н. П. Игнатьеву, видному дипломату, сыгравшему важную роль в проведении активной русской политики на Балканах и ук­реплении значения России как крупной европейской державы. Несмотря на враждебное отношение многих высокопоставленных лиц, именно ему поруча­ется подготовка Сан-Стефанского мирного до­говора с Турцией, заключенного в 1878 году. Условия договора были весьма выгодны для России. Но через год Николая Павловича от­правляют в отставку. Рушится его дипломати­ческая карьера. Все выгодные условия заклю­ченного договора аннулируются. Отойдя от дел, граф Игнатьев поселяется в купленном им доме на Миллионной 22. В начале царствования Александра III он на короткое время оказывается на посту министра внутрен­них дел. Но, видно, стены дома не благопри­ятствовали длительному пребыванию в сей должности: спустя несколько месяцев граф Игнать­ев оказывается вынужденным сложить свои полномочия, как в свое время граф Кочубей. На этот раз его отправляют в отставку уже навсегда. За четыре года до смерти, в 1904 году, Н. П. Игнатьев продает дом князю С. С. Абамелек-Лазареву, завершившему длин­ный список его владельцев. Необходимость покупки князем дома объяснялась тем, что именно в том году истекал срок, после которого он должен был оставить дом своих предков на Невском проспекте, 40, переходивший по условиям завещания Ивана Лазарева во владение армянской общины. Семен Семенович Абамелек- Лазарев, пото­мок и наследник двух древних родов, был из­вестным ученым- археологом, исследователем древней Пальмиры. Он сумел оценить художе­ственные достоинства старинного особняка на Миллионной 22, сохранившего следы отделки 1770-х годов, который, очевидно, напоминал ему родной дом. Флигель на  Миллионной он оставил в неприкосновенности, а ту часть зда­ния, которая обращена к Мойке, перестроил по проекту архитектора Е. С. Воротилова в 1907—1909 годах таким образом, что его фасад и некоторые интерьеры повторяли дом на Нев­ском проспекте. В одном из номеров журнала «Столица и усадьба» за 1915 год помещено интересное опи­сание внутренних помещений дома на Мил­лионной 22, еще сохранявшего в то время все свое великолепие. Приводим его полностью, так как помимо исторического оно имеет ныне и мемо­риальный интерес: «Главную достопримечатель­ность старого Бироновского дома представляет собой великолепный вестибюль и лестница. Смело и легко вьются кверху ступени, от последней площадки, украшенной громадным зеркалом, расходящиеся в разные стороны. Пре­красный, легкий потолок полукружием сообща­ет всей этой лестнице большую нарядность и стильность. На площадках стоят громадной ве­личины белые с золотом торшеры, нарисован­ные Росси для Михайловского дворца. Прямо с лестницы вы попадаете в большую залу с кра­сивой лепной работой нежных тонов. Здесь, как и во всем доме, превосходный паркет. Направо и налево от этой залы окнами на Миллионную лежит ряд гостиных, кончающихся с одной сто­роны угловой спальней и с другой — большой гостиной с великолепными фламандскими шпа­лерами по стенам. Во всех комнатах вы найдете превосходную старинную бронзу, мрамор, фар­фор, семейные портреты кисти известных ху­дожников. В зале возвышаются с полу четыре колоссальные, более чем в рост человека, бронзовые канделябры Томира. На стенах два гро­мадных гобелена, представляющие историю Та­мерлана и Баязета, исполненные в XVII веке в Брюсселе. Старый дом заканчивается длинной, светлой столовой». Предоставляю читателям самим оценить раз­ницу между прежним и нынешним состоянием дома. ­

Теги материала:

дома и люди

Последние новости