Фонтанка, 18
ПЕРЕГОРОДКИ • СТЕНЫ • ПОТОЛКИ • ТЕПЛО И ЗВУКО ИЗОЛЯЦИЯ
Работаем
БЕЗ ВЫХОДНЫХ

Фонтанка, 18

Напротив Михайловского замка (Фонтанка, 18).

Среди особняков, возведенных некогда на берегах Фонтанки, немногие сохранили наруж­ный вид первозданным или хотя бы близким к нему. Дом на фонтанке 18, о котором пойдет речь, относится именно к таким: трехэтажный, с четырехколонным коринфским портиком, поддерживающим фронтон с гербом графов Левашовых, он схож по архитектуре со своим справа (№ 20), но сочнее в деталях, менее строг и классичен, чем тот, хотя построены они почти одновременно.

Полукруглые эркеры на фасаде левашовского особняка добавлены позднее, причем левый сооружен уже в советское время, но не в ущерб гармонии целого. Оба эти здания (№ 18 и 20) да еще, пожалуй, дом Мижуева (№ 26), появившийся полутора десятилетиями позднее, определяют облик от­резка набережной напротив Михайловского зам­ка, нарушаемый лишь неуклюжей громадой бывшего дома Безобразова (№ 24).
В середине XVIII века берег Фонтанки был пуст в этом месте и отделялся от расположенной неподалеку Хамовой (Моховой) улицы территорией бывше­го зверового двора, на котором, по свидетель­ству А. Богданова, содержались «только малые звери и птицы». К тому времени зверовой и птичий дворы уже перевели к Лиговскому каналу, а оставшиеся здесь ветхие строения, огороженные покосившимся частоколом, никак не служили украшению столицы, и к тому же находились прямо напротив окон деревянного летнего дворца императрицы. В 1765 году по предложению И. И. Бецкого пустырь разбили на части и раздали под за­стройку дворцовым служителям. (Ныне это уча­стки домов 31—39 по Моховой.)
 
Фонтанка 18
Набережная Фонтанки от дома 18 до Симеоновского моста.
 
Владельцем крайнего (№ 31) оказался придворный мундшенк В. Е. Лосев. Через несколько лет, так ничего и не построив, он продал свое владение девице Елизавете Никитичне Шепелевой, у ко­торой в мае 1789 года его купил капитан В. И. Нертовский. Повидимому, продажа престарелой «девицей» насиженного гнезда объ­яснялась тем, что двумя месяцами ранее по решению Сената к ее участку было прирезано большое «порозжее место», выходившее на Фон­танку, с непременным обязательством его за­стройки. Прикинув свои возможности, Шепе­лева, очевидно, пришла к выводу, что ей не осилить постройку нового каменного дома, и благоразумно решила не испытывать судьбу. В скором времени новый владелец возвел на только что устроенной каменной набережной свое великолепное жилище, но, похоже, тоже не прочь был от него избавиться. Об этом можно судить по объявлению, помещенному в «Санкт- Петербургских ведомостях» в феврале 1797 го­да: «По Фонтанке против Михайловского дворца продается новой желтой дом, находящийся меж­ду домом графа Остермана и генерал-лейтенан­та Вадковского».

Покупателей на дорогие хоромы не нашлось, и тогда Нертовский разделил свой большой уча­сток надвое и продал часть, выходившую на Моховую, с выстроенными там еще бывшей вла­делицей двумя каменными флигельками купцу Барсукову (ныне участок дома 31). О капитане Василии Ивановиче Нертовском известно только то, что, перейдя на граждан­скую службу, к концу жизни он дослужился до чина статского советника и умер бездетным, предварительно похоронив жену Наталью Симоновну. В июле 1811 года в «Ведомостях» появилось извещение о его кончине,а вслед за этим, годом позже, газета публикует первое объявление о продаже дома. Цена была назначена громадная — сто двадцать пять тысяч рублей; немногие могли выложить такие деньги.

Наконец нашелся покупатель и на дом. Им оказался один из богатейших столичных крёзов оберегермейстер В. А. Пашков, женатый на сестре бывшего петербургского генерал- губер­натора графине Екатерине Александровне Тол­стой, на чье имя и была совершена купчая. Василий Александрович Пашков (1764— 1834), дед основателя секты «пашковцев», не отличался ни особенным умом, ни тем более образованием, зато имел крепкую деловую хват­ку, которая помогла ему не только не растран­жирить, но и значительно преумножить унас­ледованное от матери богатство. Граф В. В. Левашов

Граф В. В. Левашов

Дочь Пашковых Евдокия, или Авдотья, как ее обычно называли, вышла замуж за бравого кавалериста, командира лейб- гвардии гу­сарского полка В. В. Левашова; после смерти старика Пашкова и его супруги, пережившей мужа всего двумя годами, дом достался по на­следству их дочери, превратившись с той поры в родовое гнездо трех поколений графов Лева­шовых. Первый из них, Василий Васильевич, полу­чивший этот титул в 1833 году, был отпрыском екатерининского флигель- адъютанта, команди­ра Семеновского полка В. И. Левашова, добро­душного циника, умевшего ладить как с самой императрицей, так и с ее сыном, что было значительно труднее; Василий Иванович при­надлежал к тем немногим, кто во все царствование Павла ни разу не навлек на себя его гнева. По словам самого Левашова, секрет был прост: когда государь, любивший к нему обра­щаться, начинал говорить непонятными наме­ками, подкрепляя свои слова столь же малопо­нятными жестами, он отвечал ему знаком или гримасой, что все прекрасно понял, чем Павел всегда оставался доволен.

Василий Иванович никогда не был женат, но имел от разных связей нескольких «воспи­танников».

Василий Иванович разделил имение между своим предполагаемым потомством, в числе которого был и усынов­ленный им Василий, будущий граф. В 1799 году шестнадцатилетнего Левашова принимают на службу в канцелярию петербург­ского губернатора графа Палена; спустя не­сколько месяцев он получает чин губернского секретаря, а уже в 1800-м — коллежского асессора, соответствовавший чину майора. Та­кое молниеносное возвышение, вообще говоря, не было редкостью в павловское время, осо­бенно если учесть благосклонное отношение императора к отцу юноши. Не подумайте, однако, что служба молодого Левашова заключа­лась в возне с бумажками,— отнюдь нет! Он рано сел на коня и довольно скоро сделался блестящим наездником. Те, кто впоследствии хотели кольнуть графа его прошлым, утверждали, что он начал службу в «полицейских драгунах». Если это и не совсем так, то не столь уж далеко от истины.

Еще состоя на гражданской службе, Левашов сделался известен великому князю Александру Павловичу, и тот, едва вступив на престол, 13 марта 1801 года назначает его майором лейб- гвардии кирасирского полка, а вскоре переводит в кавалергардский. Василий Левашов участвует в Аустерлицком, Пултусском и во всех последу ющих сражениях с Наполеоном, получает бое­вые награды. В декабре 1812 года, в возрасте двадцати девяти лет, он производится в генерал- майоры, проходит всю Отечественную войну, а затем и заграничные походы; под Лейпцигом, в руко­пашной схватке, получает тяжелое ранение, за что удостаивается ордена Св. Владимира 3-й степени. Чуть ли не с материнской нежностью отно­силась к Василию Васильевичу и вдовствующая императрица Мария Федоровна, ласково име­новавшая его в письмах «черненькие усики». Солдаты, которых «черненькие усики» вгонял в чахотку фухтелями, и офицеры, страдавшие от его не­умеренного казнокрадства, вероятно, тоже мог­ли бы кое- что сказать по этому поводу...

Достигнув всех возможных отличий, вклю­чая графский титул и бриллиантовые знаки к ордену Св. Андрея Первозванного, Василий Ва­сильевич, покушав спелой дыни в холерный 1848 год, отправился на тот свет в должности председателя Государственного совета, завещав похоронить себя в новом парике, не имевшем ни одного седого волоса. «Хочу и в землю лечь молодцом» — таковы были его последние слова.

Левашов оставил после себя двоих сыновей и дочь Екатерину, скончавшуюся в молодом возрасте. Старший из сыновей, Николай Ва­сильевич, генерал- адъютант, в 1860 годах за­нимавший должность орловского, а затем петербургского губернатора, в 1870-х исполнял обязанности помощника шефа жандармов и управляющего III Отделением; несмотря на изве­стную склонность к «самочинству», он обладал наружным лоском и светскостью манер, которых не имел его отец, но в отношении способностей недалеко от него ушел.

После смерти Николая Васильевича все до­вольно крупное левашовское состояние, вклю­чая дом на Фонтанке 18 и имение Осиновая Роща, сосредоточилось в руках его младшего брата, женатого на дочери графа В. Н. Панина. Вла­димир Васильевич Левашов много лет прослу­жил на Кавказе, сначала адъютантом намест­ника, великого князя Михаила Николаевича, а позднее — кутаисским губернатором, откуда был переведен в Одессу на должность градона­чальника. Достоинствами и недостатками он по­ходил на старшего брата, поэтому воздержимся от их описания. А вот о жене его Ольге Викторовне стоит поговорить подробнее. Пристрастие графини Левашовой к садовод­ству нашло выражение в устройстве при доме зимнего сада, о котором также упоминает Ва­сильчикова, сравнивая атмосферу двух особня­ков — бабушкиного, на Фонтанке, и прабабуш­киного, на Караванной, с которым читатель познакомился в одном из предыдущих очерков

Третье поколение графов Левашовых состав­ляли две дочери Владимира Васильевича. Стар­шая, Мария, мать Л. Л. Васильчиковой, была замужем за князем Л. Д. Вяземским; к их млад­шему сыну Владимиру в 1895 году перешли фамилия и титул графов Левашовых. Дом же на Фонтанке 18 после совместного владения обе­ими сестрами достался другой дочери, Екате­рине, долго не находившей себе мужа, но после русско- японской войны вступившей в брак с одним из участников обороны Порт-Артура Константином Ивановичем Ксидо.

Дело в том, что правительство России не посчитало нужным уч­редить для доблестных защитников Порт-Арту­ра специальную награду, и тогда ее союзница Франция решила исправить эту несправедли­вость. По призыву газеты «L'echo de Paris» французский народ собрал необходимые деньги, и на них частным образом были изготовлены медали в количестве тридцати тысяч штук; они прибыли в Россию, но тут возникла неожиданная проблема: на оборотной стороне медали изобра­жался геральдический лев, а ниже — надпись: «От Франции генералу Стесселю и его храбрым солдатам». Как же так, комендант крепости был предан суду, и вдруг его прославляют, как героя? Долгое время медали хранились в Морском ми­нистерстве, где никак не могли придумать, что с ними делать.

Наконец приняли такое решение: выдать их Кружку защитников Порт-Артура с тем условием, что с них на средства кружка удалены будут слова «генералу Стесселю» и отломаны ушки, чтобы медали нельзя было но­сить на груди, как награды. Но в этом случае они теряли свое значение и превращались в обычные памятные жетоны! Естественно, кру­жок портартурцев на это не пошел, но и возвра­щать медали обратно во Францию счел неэтич­ным. В конце концов ушки пришлось все же отломать, но надпись осталась в первоначальном виде, и кружок раздавал изуродованные награды «без права ношения»; помещался он по месту жительства его казначея капитана К. И. Ксидо, на Фонтанке, 18, куда и являлись уча­стники обороны, желавшие получить медали. Но многие так и остались невостребованными вплоть до 1917 года,— очевидно, ветеранам было не до наград.

Четвертый год продолжалась самая кровопролитная из всех войн, и в воздухе уже явственно попахивало революционной грозой. До нашего времени бывший дом Левашовых дошел в неплохом состоянии: уцелела часть отделки первой четверти XIX века — наборные паркеты, лепные карнизы и прочие атрибуты богатого барского особняка. Вот только от сада, некогда существовавшего на обширном дворо­вом участке, не осталось и следа, зато вырос громадный шестиэтажный флигель, построен­ный в 1910—1911 годах,— примета нового вре­мени, не щадившего, как известно, усадеб с соловьиными садами. А потом и для тех, кто старался жить в ногу со временем, пришли тяжелые времена, не пощадившие их самих и развеявшие по ветру плоды трудов их. Настало время собирать камни...

Теги материала:

дома и люди

Последние новости